Родительство

[mumfromfuture]

В родительстве мы связаны навек.
Размышления о живой семейной культуре,
прежде всего, для родителей, живущих раздельно.

Мои дорогие коллеги, дорогие родители и молодые люди, которые хотели бы стать родителями!
Названная выше тема знакома нам всем. Вокруг нее вращается и наша работа, и наша повседневная жизнь. Не новы для вас и мысли, озвученные в дальнейшем тексте. И все же я запишу их как небольшую медитацию на тему родительства, устройство которого представляет собой культуральную основу нашей семьи, нашего народа, всех народов и стран на этой земле.
Определяя тему как «связанность в родительстве», я сознательно провожу различие: здесь речь идет не о том, хорошие ли мы отцы и матери, но о качестве отношений между родителями. А в основе этих размышлений лежит мое утверждение, что наличием общего ребенка, в своем общем ребенке, в своих общих детях родители связаны друг с другом на всю жизнь. Я даже готова пойти дальше и сказать, что они связаны друг с другом и в том случае, если им не повезло подержать зачатого ими ребенка на руках, если они потеряли его до или во время родов, абортировали или были вынуждены отдать. «Связанность навек» указывает на неизменный и нерушимый уровень отношений между двумя людьми, ибо фактом зачатия, своим ребенком они вплели себя в цепь жизни, ибо они разделяют друг с другом это величайшее из чудес.
Во многих расстановках я видела, что бездетные женщины и мужчины, сделавшие аборт или пережившие выкидыш, считают себя особенно виноватыми или обделенными. Я предлагала им подумать о том, что, даже если ребенка нет в живых, они все равно являются матерью или отцом. Для большинства из них это было словно новое измерение, которое они могли теперь принять в свою жизнь. Порой здесь проявлялся давно вытесненный конфликт с партнером, разрешение которого и успокоение снова привносили в их жизнь силу.
Если посмотреть на ребенка, то связь, единство его родителей сохраняется даже далеко за порогом их смерти, поскольку они по-прежнему зримо и живо соединены в своем ребенке и в этой соединенности продолжают жить в нем дальше, независимо от того, как они относились друг к другу, жили они вместе или отдельно.
Благодаря наличию общего ребенка родительские отношения становятся фактом, способом бытия и, естественно, жизненной задачей, которую мы, как можем, выполняем, которая требует от нас напряжения всех наших сил, которая придает смысл и структуру нашей жизни.
Таким образом, если мы размышляем о родительстве, то мне кажется целесообразным рассматривать эти отношения между мужчиной и женщиной отдельно от их любовных отношений друг с другом. В случае расставания и развода это означает, что расстаются не родители, а бывшая влюбленная пара. Ведь в большинстве случаев детей зачинают в любви, мужчина и женщина вместе живут, возможно, женятся, ведут супружескую жизнь. Любовные отношения могут через какое-то время закончиться – родительство не заканчивается никогда.
В моей книге «Ты с нами!» я в сжатой форме описала, как, работая учительницей в школе, я разговаривала на эту тему с детьми и подростками, как мы вместе сформулировали основные результаты наших размышлений:

1. Семья всегда остается целой. Она не разрушается даже в том случае, если любовные отношения между родителями прекращаются. Родители навсегда остаются родителями и сознательно или бессознательно на всю жизнь сохраняют между собой родительские отношения, внутри которых вам хорошо и безопасно. Вы можете представлять себе это так, вне зависимости от того, ладят ли они между собой снова. Это правда, и для вас это хорошо.
2. У каждого ребенка есть право любить отца и мать и бывать у обоих, чтобы учиться у каждого из них. Пока дети маленькие, где им жить, решают родители.
3. Существующий между родителями конфликт вас на самом деле не касается. Если кто-то из родителей будет просить тебя вмешаться или что-то уладить, то иногда ты будешь помогать. Ты уже бессознательно делаешь это, когда, например, не говоришь маме, что отца ты тоже любишь, или говоришь ей, что тебе кажется, что ты любишь только ее.
Когда ты станешь старше, ты лучше почувствуешь, как хорошо для тебя оставаться ребенком обоих родителей и быть уверенным в том, что они сами, без твоей поддержки, справятся с разрывом. Это – самое трудное и иногда удается детям только тогда, когда они уже взрослые.

Этот текст я зачитывала на родительских собраниях или на индивидуальных встречах с родителями, и обычно он заставлял их серьезно задуматься.
В маленьких сценических работах я также показывала детям, как они могут представлять себе это наглядно: кто-то из детей выбирал из числа одноклассников заместителя для отца, заместительницу для матери, ставил их рядом друг с другом, возможно, на некотором расстоянии, если родители часто ссорились или были в разводе. Затем ребенок мог встать напротив них, и я говорила: «Посмотри, однажды они любили друг друга, тогда они лежали очень-очень близко друг к другу и зачали тебя. Даже если они ссорятся, даже если они развелись, ты всегда можешь себе это представлять. Ты на всю жизнь останешься доказательством их любви».
Затем ребенок склонялся перед ними обоими.
В этих маленьких «расстановках» всегда было необыкновенно тихо, а лица детей горели от радости. Я словно бы оглашала с ними базовый факт, который мог дать им опору и уверенность, помогая преодолеть в том числе тяжелые моменты их юной жизни, когда грозит расставание или происходит развод.

Что делает для детей таким ценным сознание «связи навек»?
На уроке, когда мы экспериментировали с порядком размещения за столом, дети точно сформулировали: «Когда родители сидят рядом друг с другом и смотрят на меня и моих братьев/сестер, я чувствую себя хорошо и надежно».
Они описывали, как тяжело, когда родители живут отдельно, просить (обычно) у отца денег на прогулку. Один мальчик как-то сказал: «Да я их лучше украду, чем попрошу еще раз!»
Мать словно бы отправляет ребенка через неостывшее поле напряжения между ней и ее бывшим мужем. Я не раз слышала такие слова: «Такое ощущение, что идешь по битому стеклу».
Безусловная часть культуры расставания – это естественность и очевидность для родителей необходимости быть в постоянном диалоге о своих детях. И дети должны об этом знать: «Мы говорим о тебе, мы радуемся за тебя, мы советуемся о том, что для тебя лучше всего, и мы надеемся, что ты справишься с тем, что мы живем отдельно». Такая позиция расставшихся родителей терпима для детей, и они чувствуют себя под защитой.
Все дети радуются, когда мать по-доброму говорит об отце или когда она по-доброму говорит с другими людьми о своем бывшем муже. Уже в том, какие она или он выбирают слова, проявляется уважение к их общим детям.
На сегодняшний день я знаю, что если дети периодически видят своих родителей вместе на каких-то совместных мероприятиях, это укрепляет не только их психическое, но и физическое здоровье. Именно эта дисциплина и есть воспитание – перед лицом детей оставлять в стороне причиненные бывшим партнером обиды и вместе с ним радоваться общим детям.
Более глубокие индивидуальные отношения родителей с детьми находятся на втором месте. Они приобретают большое значение на разных этапах развития, однако не могут заменить собой этот живой фундамент родительства. Наоборот: чем меньше родителям удается осуществлять свое родительство, тем выше риск, что в этом более интенсивном индивидуальном контакте рядом с матерью или отцом дети будут бессознательно стремиться заменить другого родителя и уже не смогут быть по-настоящему детьми - ни детьми матери, ни детьми отца.

В заголовке есть еще одна фраза: «Размышления о живой семейной культуре».

Живая семейная культура
На протяжении столетий вопроса о культуре в наших семьях не возникало: никто о ней не говорил, ее просто проживали.
В крестьянских семьях существовало четкое разделение. Дети обязательно были включены в повседневные работы. Религиозная жизнь на фоне времен года задавала стабильные ритуалы и обычаи, определявшие праздничные и будничные дни. Какими бы ни были эти обычаи, они имели смысл для крестьянской жизни и связывали трудовые будни с религиозным содержанием.
Совершенно иной была семейная культура в городских, буржуазных семьях. Судя по множеству документов 19 века, эта культура демонстрировала настолько жесткие элементы, что чуть ли не грозила застыть окончательно. Мы знаем о жестко фиксированных половых ролях для мальчиков и девочек.
Культура в рабочих семьях кажется нам слишком строгой, она во многом ограничивала детей, включенных в совместную заботу о братьях и сестрах, в работу по дому. Большую роль играли порядок и чистота.
Люди чаще голодали и больше болели. Им нужно было держаться вместе перед лицом трудностей.
За последние сто лет вследствие революции, деяний Сталина, влияния Второй мировой войны, Перестройки, открытия в сторону Запада, экономического и технического развития, и, прежде всего, из-за положения женщин жизнь семей коренным образом изменилась. Это была перемена, после которой существовавшая когда-то семейная культура тоже уже не могла оставаться такой, как была.
Но что такое семейная культура сегодня? (Культура – от лат. cultura – сажать растения, питать, оберегать, полоть, засевать поле). Я включаю сюда: беречь язык, уважать прошлое, сознательно открываться настоящему, иметь духовную культуру.
Какие ценности, какой смысл еще содержатся сегодня в семье и родительстве, и как они реализуются в смысле культуры сейчас, когда у нас мало времени на детей, мало времени на досуг и творчество? Существуют ли образцы, представления о хорошей семейной жизни?

Если (как имею в виду я) семейная культура – это способ жить со своими детьми в любви, то по каким признакам мы определяем эту культуру, эту живую любовь?

Семейная расстановка укрепляет нас в базовых человеческих позициях
Наш образ жизни, повседневные ритуалы, представления о ценностях сегодня во многом освобождены от моральных требований извне. В то же время – или, может быть, именно поэтому - сегодня мы можем более осознанно, чем в прежние времена, анализировать позиции, которые мы занимаем по отношению к нашим партнерам, к нашим детям, к нашим родителям, позиции, которые претерпели серьезные изменения.
То, что мы на чувственном уровне, всем телом можем воспринять наши отношения и сплетение отношений в наших семьях, - действительно большая заслуга семейной расстановки. Для многих людей семейная расстановка стала возможностью `re-ligio`, т.е. восстановления связи с семьей и возможностью удостовериться в том, в какой позиции те или иные отношения могут сложиться удачно.
Мои наблюдения многих семей за последние 20 лет показывают, что такое восстановление связи с главным в жизни может привести нас к новым, возможно, даже более простым и естественным формам жизни в семье.

Готовность к вине – необходимое базовое качество
В настоящее время не существует общепризнанных образцов хорошего сосуществования в семье. В силу (на сегодняшний день в большинстве случаев необходимой по финансовым причинам) трудовой деятельности женщин и автоматизации домашнего хозяйства дома стало несколько «холодней». Когда по вечерам встречаются четыре или пять человек, за плечами каждого из которых свой опыт прожитого дня, на то, чтобы создать общее тепло, уходит много энергии. Как часто побыть вместе – это только вместе поесть, немного посмотреть телевизор, немного побеспокоиться по поводу школьных успехов детей.
При этом многие родители постоянно испытывают вину из-за того, что они слишком мало бывают дома, слишком мало разговаривают с детьми, что они слишком уставшие по вечерам, чтобы с ними еще и поиграть, что телевизор не дает заняться чем-то вместе, что дети-подростки слишком часто, слишком подолгу находятся вне семьи.
Юрг Вилли, известный швейцарский терапевт, работающий с супружескими парами и семьями, однажды сказал: «Родители должны обладать способностью, которая называется «готовность к вине», то есть силой справляться с тем, что мы, родители, даже при самых лучших своих намерениях становимся виноватыми. Виноватыми, когда не складываются отношения с кем-то из детей, виноватыми, когда ребенок не справляется в школе, а, главное, виноватыми, когда в подростковом или раннем взрослом возрасте наших детей мы видим у них наши собственные ошибки, когда мы обнаруживаем в них «недостатки», причиной которых считаем себя, которых мы должны были избежать, когда мы не можем признать нашу судьбу с нашими детьми и в наших детях.
Быть готовым к вине – значит признавать, что у наших детей тоже есть судьба, что у них не может быть всегда все хорошо. Это значит с уважением смотреть, как они развиваются, с любопытством воспринимать то, что в них заложено, не оставляя их при этом одних. А еще это значит говорить «да», когда мы узнаем в детях наши недостатки, и учиться любить несовершенное в нас и в них. А еще - оставаться стойкими, испытывая стыд за нашу родительскую несостоятельность, и открытыми к нашей родительской задаче.

А как выглядит адекватное воспитание?
Адекватным стилем воспитания можно назвать свободу в рамках.
Это понимание, пришедшее в результате занятий с семейной системой: рамки задаются обеими родительскими семьями родителей, их судьбой и возникающей на этой основе семейной совестью. Оба родителя привносят свои представления о том, как нужно воспитывать детей, что от них нужно требовать, и представления эти, разумеется, во многом отличаются друг от друга. Это знакомо всем родителям, как знакома и та беспомощность, которая охватывает нас, когда отец выдвигает на передний план совсем другие ценности, когда он поощряет детей к таким вещам, которых мы, матери, предпочли бы избежать, когда он проявляет пугающую нас строгость, и мы боимся, выдержит ли это душа нашего ребенка. И наоборот.
Многие родители видят, что вокруг вопросов воспитания завязывается конфликт. Здесь сталкиваются установки, системные переплетения, мнения и убеждения двух разных семейных систем. Только когда мы осознаем, что родителям не обязательно быть одного мнения, воспитывать единогласно, мы расслабляемся. Тогда то, о чем в ином случае с ребенком договариваются тайно (например, когда «исключают из игры» отца, потому что опасаются его гнева или потому что он не дает денег на карманные расходы), становится открытым для всех.
Когда родители открыто говорят с детьми о том, что у отца и матери разные взгляды и что они хотят от детей совершенно разного, - это семейная культура. В школе я убедилась в том, что дети и так все это знают. Я просила их составлять «списки воспитания»: «Чего хочет моя мама, чего хочет мой папа, чего хочет новый партнер моей мамы, чего хотел бы мой умерший отец». Я приглашала детей заполнять эти списки и оставлять их лежать на кухонном столе, чтобы их увидели родители. Родители без конца заговаривали со мной о том, что все-таки надо «гнуть одну линию». А я не уставала им объяснять, что подлинное воспитание заключается в том, чтобы показывать детям, как отец и мать уважают разные мнения друг друга и позволяют им быть. Да, и иногда говорить: «Дети, вы точно знаете, как это хотела бы видеть я, а сегодня вы сделаете так, как хочет ваш отец».
Тогда уже не дети выдерживают напряжение, которое возникает между разными представлениями и желаниями родителей, а родители. Тогда в разговорах родителей речь идет уже не о том, чтобы быть одного мнения, а о том, чтобы говорить друг другу, как трудно бывает согласиться на другое. Тогда речь не о том, чтобы кто-то одержал верх, а о том, чтобы каждый имел возможность реализовать свое представление, чтобы оба мнения сохраняли свою значимость, пусть даже они не всегда воплощаются в жизнь.
Это внутренняя работа родителей – почувствовать, насколько же они привязаны к ценностным представлениям своих родительских семей. И это постоянная работа над чувствами - допускать другое и уважать партнера, когда он говорит «да» тому, что делаешь с детьми ты сам. Когда родители исходят из своей различности, на сердце у детей становится легче, тогда они знают, что поступать можно очень по-разному, тогда и они потом, воспитывая своих детей, будут внимательны и толерантны к другим представлениям.
А что делают родители, когда речь идет об однократных, серьезных решениях? О выборе школы, места учебы? О том, чтобы забрать ребенка из школы, сопровождать его в кризисный период?
Родители, которые с самого начала понимают, что новые решения нужно будет принимать постоянно, заводят в этом определенный порядок. Так, если дочь собирается куда-то со своим новым другом, а отец не хочет ее отпускать, то вполне может быть, что в итоге будет сделано так, как считает мать. Родители разговаривают между собой и приходят к решению без дочери. И потом оба должны придерживаться этого своего решения перед дочерью, даже если оно не соответствует, например, личному мнению отца. Также может быть, что после бесконечно мучительных вечеров с сидением 16-летнего сына над домашними заданиями оба родителя скажут мальчику, что теперь мать оставляет его с этим одного, а отец будет по вечерам просматривать результаты. Как часто это становится облегчением для всех и даже приводит к тому, что сын берет на себя больше ответственности и проводит вечера более осмысленно! Как хорошо, если отец способен показать сыну собственный аттестат, и мальчик может увидеть, что его отец тоже когда-то был молодым и, возможно, тоже не успевал по тому или иному предмету. Так между ними возникает маленький альянс, который дает сыну свободу делать так же, как отец, или же совсем по-другому. Стресс из-за домашних заданий превращается в первый маленький «мужской союз» в семье.

Ко мне пришла одна мама, муж которой погиб в результате несчастного случая. Она была очень напряжена. Она жила теперь одна со своими тремя сыновьями (17/16/14) и часто чувствовала, что не справляется с давлением со стороны мальчиков. «Что же мне делать? Им нужна мужская рука. Но мой друг никогда к нам не переедет, для него это все чересчур».
Разумеется, второй партнер не может заменить отца. Да отца и не нужно заменять, ведь он есть. Даже если он умер, он остается частью семейного поля. Поэтому я спросила женщину, что разрешил бы детям их отец. Ответ последовал моментально. Все трое настаивали на том, чтобы им иногда разрешали допоздна сидеть за компьютером. И я посоветовала ей разрешить им один такой свободный вечер. Это сработало. Трое сорванцов стали заметно мягче и доступнее. Затем я посоветовала ей каждый раз, когда она велит им что-то сделать или о чем-то с ними договаривается, думать о том, какое решение принял бы ее муж. Так она намного ближе подошла к тому, как мужчины/отцы общаются со своими сыновьями. И она не уставала об этом говорить. Например, она говорила: «Я знаю, что отец купил бы вам хоккейные клюшки. Я этого не хочу». В другой раз: «Даже если я против того, чтобы вы на выходных доезжали с друзьями до самой Италии, ваш отец вам бы это разрешил, поэтому в этот раз я тоже разрешаю».
Однажды ей пришлось пройти настоящее испытание. Ее средний сын хотел иметь легкий мотоцикл, а отец погиб, разбившись на мотоцикле. Мать была чуть ли не в панике. Я посоветовала ей разрешить это мальчику просто потому, что отец бы ему разрешил.
Прошло какое-то время, прежде чем она на это решилась. Она дала свое согласие, сославшись на отца и со словами, что она всегда за него боялась. Но теперь она знает, что он, их сын, будет ездить достаточно осторожно.
Позже она рассказывала мне, как осторожно он ездит и как хорошо, что гнетущее чувство в связи с мотоциклами, которое по-прежнему присутствовало в семье, во многом ушло. Было такое ощущение, будто теперь все смогли согласиться со смертью отца. Не проходившее до тех пор горе стало отступать.
Еще эта клиентка сказала мне, что теперь у нее есть ощущение, будто мальчикам хорошо и безопасно между ней и их отцом. Ушли и тяжелые воспоминания о конфликтах в браке. В семейной расстановке она увидела и почувствовала, насколько ее муж стремился уйти. В возрасте трех лет в результате несчастного случая погиб его брат.
При жизни мужа они мало реализовывали свои родительские отношения, которые были слишком тесно связаны с их трудно реализуемыми любовными отношениями. Хорошими родителями они стали только после смерти отца.

Превращение супружеской пары в пару родителей – это процесс
Чего мы желаем для родителей и детей, когда пара расстается или разводится?
Быть хорошими родителями, даже если любовные отношения закончились, - это наверняка одна из самых тяжелых задач для пары.
Как часто дети слышат тогда такие слова: «Я не могу купить тебе новые лыжи. Твой отец дает мне мало денег, позвони ему и попроси сам».
При этом некоторые матери думают, что предоставляют ребенку свободу действий. На самом же деле она отправляет его с этой просьбой по минному полю непроясненных любовных отношений, одного, с упреком в адрес (предположительно, более состоятельного) отца в придачу.
Насколько иначе, насколько полезнее для ребенка было бы услышать: «Я позвоню твоему отцу, мы с ним это обсудим и тогда я скажу тебе, что мы решили».
Очень многие расставшиеся родители взваливают на своих детей всю тяжесть расставания. Они могут быть хорошими матерями или отцами, но вот только ребенок всегда носит в себе еще и партнера. И он чувствует любой нюанс отвержения и тоже чувствует себя отвергнутым.
Как часто ко мне приходят матери и говорят: «Он со мной больше не разговаривает, деньги на счет переводит нерегулярно. Я больше не хочу пускать к нему детей, но что мне сказать детям?»
Как хорошо, что в семейной расстановке мы почти всегда находим хорошее решение, которое смягчает сердца обоих (расставшихся) партнеров.
Я как-то действительно посоветовала одной женщине больше не пускать их маленьких детей к отцу, пока он не выказал готовность снова раз в неделю с ней разговаривать – хотя бы по телефону. Мужчина очень злился, говорил, что может воспитывать своих детей, как хочет, что ему не нужна для этого ни жена, ни разговоры с ней. Детей после того, как они погостили у него, он всегда высаживал на тротуар, а сам даже не выходил из машины. И дети быстро бежали в дом. Наверняка это была тяжелая для них дистанция - каждый раз проходить эту заряженную напряжением «ничейную зону» между отцом и матерью.
Потом эта женщина встретилась с консультантом по вопросам семьи. Она хотела потребовать от мужа, чтобы тот доводил детей до квартиры, как полагается, здоровался с ней, матерью, обменивался с ней парой слов о том, чем они занимались с детьми. Несмотря на то, что консультант поговорила об этом с отцом, договориться по этому вопросу не получилось. Он не хотел ни здороваться со своей бывшей женой, ни доводить детей до квартиры. Даже короткой беседы с ней было достаточно, чтобы понять, насколько она была еще на него зла, насколько обижена, потому что он долго скрывал от нее наличие любовницы. Вероятно, муж инстинктивно это чувствовал и не хотел «подставлять себя» под эти чувства.
Мы говорили о том, какой это труд для родителей – отступаться от своего «воспитательского эгоизма» и принимать боль как личную судьбу. И в то же время быть благодарной мужу за детей. Примерно в такой позиции: «То, что ты причинил мне как жене, было очень тяжело для меня. Меня это ранило. И в то же время я благодарна тебе за детей. Это самое прекрасное, что есть у нас с тобой. Я прошу тебя как отца, приводи детей обратно в квартиру, они должны видеть, что между нами с тобой им хорошо и безопасно». После этой беседы, хотя муж ничего о ней не знал, в истории произошел неожиданный поворот.
В течение первых недель он просил свою бывшую жену все-таки спускаться вниз к машине и забирать детей. Она делала это, хотя ей хотелось, чтобы он доводил их до квартиры. Прошло какое-то время, и однажды получилось так, что у детей было с собой очень много вещей. Тогда он, словно это было чем-то само собой разумеющимся, взял сумки и понес вместе с ней наверх. Они медленно сближались друг с другом – как родители.
Очень часто бывает достаточно поговорить на консультации о том, как постепенно, маленькими шагами, привыкать общаться с мужчиной, который когда-то был любимым, как родители.
Это новое качество должно расти, его начинаешь чувствовать постепенно.
Если у родителей это получается, это становится благословением для детей.

Дорогие родители, дорогие коллеги!
Если внимательно вчувствоваться, то все мы увидим, какой это труд для расставшихся пар - оставаться в контакте ради своих детей.
Я тоже пережила эту фазу. Мне знакома злость, обида, которая делает невообразимой возможность примирительного настроя. И я знаю детей, которые немеют, которых мы воспринимаем лишь в одной части их бытия, поскольку им нельзя показывать перед нами, насколько они любят и другого родителя тоже. Это словно онемевший участок в структуре отношений с ребенком.
Если мы откроемся этому, если родители будут хотеть это знать и видеть, то для наших детей есть надежда. Тогда мы будем открыты для каждый раз новых решений, которые покажут им, что наша семья жива, что она продолжает существовать, пусть и в новой форме, что мы все ищем новых решений, а им хорошо и безопасно между нами.

Дети, которым доводится это испытать, приобретают важный опыт. Более полно и глубоко, чем дети из счастливых семей, они знают о той большой социальной работе, в которой реализуется то, что называется: «Семья всегда остается целой».

Об авторе
Марианне Франке-Грикш, род. 1942, 2 сына.
25 лет проработала учительницей в начальной и средней школе, ведет частную практику по психотерапии: индивидуальная, супружеская и групповая терапия, натуропатия.
Прошла обучение и повышение квалификации по первичной терапии, НЛП, гипнотерапии, системной терапии (в том числе у Берта Хеллингера, Хельма Штирлина, Гунтера Шмидта, Стива де Шазера).

Основные направления в работе
- семинары: «Организм семья» с семейной расстановкой, супервизия и повышение квалификации для учителей по системной точке зрения, обучение семейным расстановкам для терапевтов, работа с родителями и подростками.

Автор книги: „Du gehörst zu uns“, Systemische Einblicke und Lösungen für Lehrer, Schüler und Eltern, изд-во Carl-Auer-Systeme Verlag, Гейдельберг 2001.
В русском переводе «Ты с нами!» Системные взгляды и решения для учителей, учеников и родителей. Изд-во «Институт консультирования и системных решений», Москва, 2012.